Теоретические основы того мирового устройства, которое устанавливается на наших глазах посредством череды революций и вооруженного вмешательства на Ближнем Востоке, были изложены в статье британского дипломата Роберта Купера «Государство Постмодерна и мировой порядок» еще в 2000 г. Купер делит все страны мира на три категории: государства Премодерна, государства Модерна и государства Постмодерна. К Премодерну он относит те страны, которые в западной политологии также принято называть несостоявшиеся (failed states). В них царит хаос, государственные институты слабы, и это делает такие страны желанным прибежищем для деструктивных негосударственных игроков самого разного рода, например, террористических и преступных группировок. Соответственно, в этих странах часто и в больших количествах убивают людей, оттуда в более благополучный мир текут потоки беженцев и наркотиков, они же являются рассадниками всяческих заразных болезней. Иными словами, Премодерн – это место, куда без лишней надобности лучше не соваться. Купер говорит об этом прямым текстом.
Государства Модерна – это те государства, которые застряли в индустриальной эпохе. Они живут по тем принципам и правилам, которые были для этой эпохи характерны. К ним относятся, например, абсолютизация государственного суверенитета, недопустимость какого-либо внешнего вмешательства во внутренние дела, опора на силовой фактор во внешней, да и во внутренней политике, подозрительное отношение к любой открытости. Обеспечивать безопасность предпочитают за счет баланса сил, но при случае не откажутся от региональной гегемонии.
И, наконец, государства Постмодерна – это демократический Запад. Здесь уже давно никто не угрожает друг другу, никто ничего друг от друга не скрывает, все разделяют либеральные ценности. Суверенитет в мире Постмодерна уже не является священной коровой, он очень сильно ограничивается различными надстроечными структурами, такими как ЕС или НАТО, но по этому поводу никто особенно не сокрушается, все понимают: так надо. Для общего же блага. Купер в своей статье исходит из интересов именно этой группы государств, и пытается найти оптимальные модели их взаимодействия с Модерном и Премодерном.
При этом автор не скрывает, что государства Модерна являются главной угрозой для мира Постмодерна. С особой обеспокоенностью он говорит о таких странах, как Китай, Индия и Ирак, который на момент написания этой статьи еще не был оккупирован американскими войсками. Следует особенно отметить тот факт, что Купер совершенно четко указывает на то, что является в данном случае источником угрозы. Если Премодерн таит в себе угрозу в силу своей несостоятельности, то Модерн – в силу своей успешности. И в отношениях с миром Модерна Купер предлагает отказываться от всего политеса и куртуазности, который свойственен внутрипостмодернистским раскладам. Как говорится, с волками жить – по волчьи выть. В статье прямо говорится о необходимости для Запада учиться применять двойные стандарты.
Что же касается Премодерна, то автор утверждает, что Постмодерн может сделать для него очень мало. Хотя время от времени западным странам и придется вмешиваться в конфликты, происходящие в зонах непрерывного хаоса, чтобы показать, что им все-таки небезразлична судьба нецивилизованных дикарей, но не следует делать из этого вмешательства культа. Интервенции должны быть короткими, ограниченными по целям и средствам и осуществляться малой кровью. В противном случае, правительство, санкционировавшее такое вторжение, рискует очень сильно пострадать на первых же выборах.
Еще одно очень откровенное признание Роберта Купера касается самого понятия нового мирового порядка. Хотя слова «мировой порядок» вынесены аж в заглавие статьи, говорить об этом порядке как о состоявшемся явлении, по его же собственным словам, не просто преждевременно, этого порядка попросту никогда не будет. Сложился новый европейский порядок, утверждает Купер. По смыслу статьи можно говорить о новом западном порядке, а вот что касается Премодерна, то в новых условиях порядка там будет гораздо меньше, чем во времена холодной войны.
Смысл этой статьи заключается в следующем. На Западе происходит кардинальная смена политической философии, о чем у нас в России сейчас не говорит практически никто за исключением Сергея Кургиняна. На протяжении более 500 лет строительства капиталистического общества в западных странах, краеугольным камнем господствовавшей там политической философии было утверждение о том, что капиталистическая модернизация является столбовой дорогой человечества, единственным путем, который может привести народы мира к западному благополучию. Сейчас же ведущими западными идеологами практически в открытую начинает утверждаться, что модернизация незападного мира является нежелательной, что это создает угрозу благополучию самого Запада и что поэтому доступ к процветанию для большинства населения земного шара должен быть закрыт. Отсюда становится понятным тезис Купера о том, что главную угрозу миру Постмодерна несут государства Модерна.
В настоящее время процессы модернизации по преимуществу территориально локализованы в двух регионах, в Восточной Азии и в Латинской Америке. Источником модернизации здесь является наличие традиционного общества, т.е. большого количества сельского населения, которое при переезде в города представляет собой дешевую рабочую силу. Именно этот фактор привлекает туда западные промышленные корпорации, которые переносят в эти страны свои производственные мощности. Процесс перемещения производства в эти два региона давно стал глобальной макротенденцией. В будущем эта тенденция должна с неизбежностью превратить соответствующие страны в развитые индустриальные государства.
Эта перспектива очень пугает Запад. Все население западных стран в совокупности составляет тот самый золотой миллиард, о котором уже столько сказано. Это люди, живущие по западным потребительским стандартам. Модернизация Дальнего Востока и Латинской Америки означает, что на такой же уровень жизни начнут претендовать еще, как минимум, 2,5 млрд. человек. Это сразу ставит вопрос о достаточности ресурсов, для того чтобы все эти люди получили по отдельному коттеджу, два автомобиля на семью и прочие прелести золотомиллиардного социального пакета. Римский клуб задается этим вопросом еще с конца 60-х гг., собственно для этого он и был создан. В соответствующих докладах говорилось, что больше одного золотого миллиарда планета Земля не потянет, как по ресурсным, так и по экологическим соображениям. Из этих соображений родилась идея, что с Модерном в мировом масштабе пора заканчивать.
Сам Запад ускоренными темпами переходит из Модерна в Постмодерн, о чем в своей статье и написал Роберт Купер. При этом он ограничился описанием тех аспектов этого перехода, которые связаны с безопасностью, но содержание Постмодерна ими не ограничивается. В первую очередь, на Западе происходит слом традиционной капиталистической системы ценностей. Западной политической культуре всегда был свойственен плюрализм, но в настоящее время он доводится до абсурда, до слома абсолютно всех рамок мировоззренческого консенсуса, которые цементировали западное общество. Осуществляется атака на христианство, даже в его протестантской версии, хотя именно оно обеспечивало успех капиталистической модернизации. Труд и накопление, которые в протестантизме имеют религиозное значение, стремительно теряет престиж под напором стремительно возводимого культа потребления. Если раньше американской мечтой было открытие собственного дела, то сейчас мечтой становится отход от дел и жизнь на проценты.
Само понятие нормы отменяется и всячески дискредитируется. Ценность вообще любой религии или идеологии объявляется весьма относительной, что автоматически приводит к повышению онтологического и морального статуса самых экзотических сект. Однако даже провозглашение отмены нормы является здесь изощренным лукавством, потому что одновременно осуществляется массированная пропаганда различных извращений, в том числе сексуальных, но не только. Западная политическая и правовая система стремительно превращается в диктатуру меньшинств. Из сознания западного человека последовательно и методично выбивается любой великий смысл, любая идея, так как считается, что идеальное мешает человеку потреблять и наслаждаться.
Экономика Постмодерна строится на переносе производства за пределы западной ойкумены. Сам же Запад в сложившейся системе занимается преимущественно оказанием услуг самого разного рода: финансовых, информационных, правовых и т.д. Западная экономика во все большей степени приобретает виртуальный характер, надуваются многочисленные мыльные пузыри, лопание которых приводит впоследствии к тяжелым кризисам.
В результате всех этих трансформаций на свет появляется совершенно новый человеческий тип: оторванный от исторический корней, лишенный проблесков идеального и стремящийся ублажить абсолютно все телесные позывы. Пока еще нельзя сказать, что такого плана люди представляют собой численное большинство в какой-нибудь из стран Постмодерна, но их политическое и культурное влияние простирается далеко за пределы их формальной численности, обеспечивая дальнейшее углубление постмодернистских преобразований.
Оборотной стороной Постмодерна является группа стран, объединенная Робертом Купером понятием «Премодерн». В буквальном смысле этим понятием было принято обозначать традиционное общество, т.е. общество, в котором еще не произошла модернизация. В настоящее время под это определение подпадают страны Тропической Африки, причем не все. До самого недавнего времени западные идеологи утверждали, что у этих стран нет иного выхода добиться высокого уровня благосостояния кроме как провести модернизацию по западным образцам. Сейчас утверждаться начинает прямо противоположное: что модернизация этим странам не нужна, как раз потому что им не нужен западный уровень жизни, что этот уровень должен навсегда остаться чистой западной привилегией. И поэтому все ростки развития в этих странах сдерживаются и подавляются Западом всеми имеющимися в его руках политическими, экономическими, информационными и военными средствами.
Более того, в настоящее время мы являемся свидетелями скоординированных и последовательных попыток обрушения развития и насаждения регресса во многих странах, которые успели значительно продвинуться по пути модернизации. Этот процесс получил название контрмодернизации. Соответственно, те страны, кого угораздило угодить под эту раздачу образуют отдельный мир – мир Контрмодерна, о котором в статье Купера ничего не сказано, хотя именно с Контрмодерном связаны основные текущие политические коллизии, которые мы наблюдаем сейчас на Ближнем Востоке и с разговора о которых я и начал эту статью, но потом, как это всегда со мной случается, не удержал в руках нить повествования и отвлекся.
Контрмодерн неразрывно связан с Постмодерном, можно сказать, что это его альтер эго. У этих двух проектов, если можно так выразиться, разные кураторы, но оба они подчинены единому замыслу – остановке развития в мире, институционализации и обеспечению необратимости социально-географического расслоения, а далее, чем черт не шутит, переводу социальных различий на биологический уровень, т.е. расщеплению человечества на несколько самостоятельных биологических видов. Естественно, что эта связь тщательно скрывается, для внешнего наблюдателя при первом приближении ситуация выглядит как война мирового сообщества против международного терроризма или же, наоборот, как джихад воинов Аллаха против Большого Сатаны.
О воинах Аллаха я упоминаю здесь не случайно. Хотя история знает примеры самого жесточайшего Контрмодерна в странах, которые не имеют ничего общего с исламской традицией (самый яркий пример – это режим Пол Пота), тем не менее, основную ставку авторы данного проекта делают все же на исламский мир. При этом вся фишка заключается в том, что никакого отношения к собственно исламу как великой мировой религии Контрмодерн не имеет. Ислам всегда обладал огромным собственным потенциалом развития, обогатил мир выдающимися достижениями в области астрономии, математики, медицины, других наук, иными словами, в рамках исламской цивилизации за столетия были выработаны свои способы сопряжения традиции и развития.
Контрмодерн провозглашает возвращение к исламской традиции. При этом из этой традиции полностью вытравливается дух развития. Торжество Контрмодерна приводит к воцарению свирепых средневековых режимов. В качестве примеров можно привести Чеченскую Республику Ичкерия, правление движения «Талибан» в Афганистане или современное Сомали. Говорится о восстановлении порядков Арабского халифата. Однако на самом деле устанавливаемые порядки только отдаленно напоминают халифат, потому что создание халифата происходило в восходящем историческом потоке, а установление контрмодернистских режимов осуществляется в нисходящем.
Запрет женщинам получать образование, появляться на улице без мужа или близких родственников, запрет игры на музыкальных инструментах, тюремное заключение за отказ от ношения бороды для мужчин, побивание камнями, другие нелепые запреты и жестокие наказания – все это является расширительным толкованием такого принципа ислама, как бида, т.е. новшество. С точки зрения ислама, заблуждением является только бида в вопросах религии, например, введение новых молитв или новых поклонений, которые не практиковал Пророк Мухаммед. Бида в вопросах, не связанных с религией, не подпадает под запрет. Однако Контрмодерн распространяет греховность нововведений абсолютно на все сферы жизни, таким образом, в рамках этих представлений само развитие тоже становится грехом.
Постмодерн и Контрмодерн взаимно усиливают друг друга. Дело в том, что в глазах людей традиционного общества Постмодерн стремится выдать себя за Модерн, таким образом дискредитировав его и делая этих людей легкой добычей Контрмодерна. Контрмодерн оказывает Постмодерну обратную услугу, дискредитируя традицию в глазах людей Модерна.
Как было уже сказано выше, Постмодерн считает Модерн главной опасностью для себя. Борьбу с этим вызовом он планирует вести, главным образом, руками Контрмодерна. Энергетику масс исламского мира сейчас специально разогревают для того, чтобы направить ее против восточноазиатского, буддийско-конфуцианского ареала Модерна, прежде всего, конечно же, против Китая. Вовлечение КНР в конфликт с исламским миром, по замыслу постмодернистских стратегов, должно затормозить ее развитие и предотвратить достижение ею уровня, с которого она сможет бросить вызов США в борьбе за мировое лидерство.
В работе Купера следует отметить одно очень важное упущение. По его мнению, межгосударственные отношения внутри Постмодерна характеризуются дружбой, благостью и отсутствием геополитического соперничества. Такая модель работала, пока ресурсов планеты хватало на весь золотой миллиард. Однако противоречия между Америкой и Европой начали нарастать еще во второй половине 90-х гг., и война в Косово стала самой настоящей войной США против единой европейской валюты. Мировой кризис обнажил эти противоречия окончательно, и теперь можно видеть, как американский сегмент Постмодерна берет курс на мягкую контрмодернизацию европейского сегмента, в первую очередь, через увеличение потоков иммигрантов из мусульманских стран в Западную Европу. Так что разогрев энергии контрмодернистских масс, вне всякого сомнения, заточен также и на Европейский Союз.
Грандиозные по своему всемирно-историческому значению потрясения, охватившие арабский мир в конце прошлого года, имеют своей целью именно радикальную контрмодернизацию этого региона. Безусловно, такие лидеры, как Башир Асад, Бен Али, Каддафи или Мубарак, являются авторитарными правителями, тем не менее, режимы, во главе которых они стоят, являются светскими и осуществляют реальную модернизацию своих стран. Безусловно, эти режимы в определенной степени охвачены коррупцией, в первую очередь, свергнутые тунисский и египетский. Однако нельзя не видеть, что эти режимы с опорой в лице армии, полиции и органов госбезопасности являются единственной силой, стоявшей на пути у таких контрмодернистских организаций, как «Аль-Каида» и «Братья-мусульмане». И что действия западной коалиции в Ливии буквально расчищают для таких организаций путь к власти.
